ОБЪЕДИНЕНИЕ ЦЕРКВЕЙ - БОЖИЕ ЧУДО, НО НАВРЯД ЛИ

[По окончании визита патриарх Кирилл дал интервью по итогам своей поездки. Помещаю краткую выдержку из его беседы с российской прессой.]
ВОПРОС (НТВ): Ваше Святейшество, перед Вашей встречей с Папой у многих — у паствы, у некоторых наблюдателей — были определённые опасения.

Может быть, были какие-то переговоры во время Вашей встречи, или даже заключены какие-то тайные соглашения, — ну, Вы знаете, как мы все любим эти конспирологические теории. Могли бы Вы сказать, насколько эти опасения оправданы?

    ОТВЕТ (Патриарх): Эти опасения понятны, потому что никогда раньше Патриарх не встречался с Папой. История отношений Русской Православной Церкви и Римо-Католической Церкви небезоблачная — не буду сейчас перелистывать эти тяжёлые страницы, которые наши соотечественники хорошо знают вплоть до 90-х годов. Поэтому вполне понятно, что у части наших верующих возникли вопросы: а зачем? а о чём они будут говорить? а не будет ли, упаси Бог, в результате этого как-то деформирована наша доктрина? не будет ли каких-то изменений в литургической жизни, в пастырских подходах?
    Я должен сказать всем очень откровенно: не нужно ничего бояться. Во-первых, мы не обсуждали ни одного богословского вопроса. Хорошо это или плохо — другой разговор, но богословие мы не обсуждали. Однако в декларации есть очень важное заявление. С одной стороны, мы говорим, что в течение тысячи лет принадлежали к одной Церкви и имеем Предание, Традицию с большой буквы, которая в течение этой тысячи лет не просто сформировалась, но и существовала. Это важное утверждение, которое свидетельствует о наличии неких общих истоков и, более того, совместной тысячелетней жизни. Но, с другой стороны, мы честно говорим и о разделениях и расхождениях. Мы говорим, что до сих пор разделены в понимании Святой Троицы. Да, это разделение пришло из прошлого, но мы остаёмся на позициях, на которых стояли наши отцы, свидетельствовавшие о том, что между Востоком и Западом появилось это разделение.

    Цель встречи никак не была связана с продвижением каких-то богословских соглашений. Во-первых, это был бы совершенно неправильный подход. Церкви нельзя даже сблизить, тем более соединить, договорённостями между двумя лидерами. Пойду дальше: Церкви невозможно соединить даже договоренностями всей иерархии — если собрать всю католическую и всю православную иерархию и что-то подписать. Единство Церкви — это действие Святого Духа. Мы разделились в ответ на нашу греховность, а вот заповедь спасительную христиане не сумели сохранить. Если же говорить о том, как может произойти воссоединение, то это будет Божие чудо, — если мы до этого когда-нибудь доживём. У меня нет уверенности, что я буду свидетелем этого явления. Но, может быть, кто-то и доживёт, если Господь приклонит милость и даст нам некое новое видение. Но никто нам не мешает молиться о том, чтобы сегодня христиане, прежде всего, жили в мире. Мы говорим, что мир очень разделённый, политиков попрекаем, как, мол, вы не можете найти общий язык, но, наверное, можно и на себя критически посмотреть и спросить: а мы-то почему общего языка не можем найти по тем проблемам, которые людей беспокоят?
Вот, что сегодня происходит в Сирии, в Ираке? Я был в Ираке накануне свержения Саддама Хусейна. Я посещал Мосул и северную часть Ирака, я посещал древние монастыри IV века. Там сохранялась замечательная монастырская традиция, там жили полтора миллиона христиан. Сейчас их на весь Ирак — 150 тысяч. Где остальные сотни тысяч? А ведь это не только убитые или изгнанные люди — это разрушенные храмы, это уничтоженные города и поселения, и всё это происходит на наших глазах… Хорошо известно, что Русская Церковь, как и Католическая, многократно поднимала эти вопросы, но почему-то их разрозненные голоса не были так восприняты, как сегодня воспринята совместная декларация. У нас появилась надежда, что вместе мы можем обратить внимание политических лидеров и вообще людей доброй воли к страшному явлению, которое сейчас имеет место.

   ВОПРОС: А Вас отговаривали от встречи или нет?

   ОТВЕТ: Меня никто не отговоривал, потому что никто не знал. Об этой встрече знали пять человек, не буду называть их святые имена. Почему было так? Потому что подготовить такую встречу в условиях гласности невозможно — слишком много противников. И даже не тех наших милых и добрых православных людей, которые считают, что есть какая-то опасность в самой встрече, — есть мощные силы, которые этого не очень хотят. Поэтому надо было спокойно и в тишине её готовить, что мы и сделали.